— Как засушенный эдельвейс из гербария? — скупо улыбнувшись, уточнила старушка. — Или же как сорванный кем-то эдельвейс, брошенный в тундре и заледеневший?

— Как прекрасный заполярный гордый эдельвейс… Вот, примите скромный подарок. От всей брутальной Души. Ничего особенного. Браслетик женский. Само тело браслетное сделано из самолётного металла. Ну, помните — лет так сорок пять тому назад — на южном мысе грохнулся об скалы какой-то американский секретный истребитель? Вот, из его останков… Камушки? Это Клык нашёл аметистовую друзу с огромными и очень чистыми кристаллами. Парочку из них я и разрезал-отшлифовал. А потом, покумекав, и в оправу вставил…

— Ох, уж, этот Белофф! Затейник поэтический… И почему его — романтичного и трепетного — все считают суровым и брутальным? Глупые, право слово, людишки… Ну, Брутушка, иди сюда. Расцелую. Да, не бойся. Только в щёки… Пойдёмте, ребятушки, в дом. Покушаем, чайку попьём (естественно, предварительно капнув в него настоящего ямайского рома), поболтаем всласть… Кстати, мужчина брутальный, а что у тебя с волосами? Пожар тушил?

— И об этом расскажу, — пообещал Тим. — И о многом другом…

Они пошли, покушали, капнули, выпили и поболтали.

Ещё — пару раз — капнули, выпили и поболтали.

Ещё — пару раз…

О чём — поболтали? Да, обо всём: о затянувшейся весне и о задержавшихся где-то тёплых дождях, о расплодившихся — без всякой меры — северных оленях и о смешных белых медвежатах, о нежно-ранимой тундре и о славных героях прошлых лет, посещавших — когда-то давно — эти благословенные края.

Совершенно неожиданно старушка, прервав интересную беседу, попросила:

— Заканчивайте, ребятишки, пачкать мне мозги. Мол, изумрудно-зелёная травка, весёлое ласковое солнышко, бойкие хрустальные ручьи, доверчивые северные олени и несчитанные стаи беспокойных уток-гусей… Зачем, родные, припёрлись? Браслетики, понимаешь, всякие, аметистовыми кристаллами украшенные… Чего надо-то?

— Совета, понятное дело. А ещё лучше — нескольких. Желательно, дельных и развёрнутых.

— Излагай, мальчик. Помогу, чем смогу.

Тим подробно, стараясь ничего не пропустить, рассказал о разноцветных лужах и о чёрном мешке, найденном на скалистом берегу Вейде-Фьорда, а также о своём посещении Синей долины, расположенной на загадочном мысе Верпегенхукен.

— Гав-в, — подтвердил Клык, мол: — «Так всё и было. Подписываюсь под каждым словом…».

— Начну по порядку, — задумчиво нахмурилась старушка. — Итак, два мёртвых белых медведя. Вернее, медвежонка… Кто их убил? Возможны два варианта. Первый. Есть люди, которые коллекционируют рискованные поступки. Их сладкими пряниками не корми, а дай совершить что-нибудь эдакое, отвязанное… Привожу конкретный и доходчивый пример. В далёком 1929-ом году занесла меня нелёгкая в Америку. Точнее, в приметный городишко Чикаго… Как и что? Это к делу не относится. Короче говоря, был там у меня один дружок, Джон Слейтер… Чего это, Клык, ты так многозначительно щуришься?

— Гав!

— Думай, что хочешь. Твои дела… Итак, Джон являлся записным и идейным бабником. Хобби у него, раздолбая симпатичного, было такое. Только Слейтера интересовали ни обычные женщины, а сугубо жёны и подружки всяких высокопоставленных, всесильных и знаковых персон. Например, конгрессменов, сенаторов, олигархов, полицейских начальников, ну, и так далее. То есть, тех мужчин, которые — в случае разоблачения этих наглых любовных связей — могли бы доставить целую кучу неприятностей. Серьёзных неприятностей, я имею в виду. Нравилось, видите ли, Джону ходить по лезвию бритвы.

— И чем это странное хобби — в конечном итоге — завершилось? — заинтересовался Тим.

— Доходился, понятное дело. Один раз, обнаглев в корягу трухлявую, Слейтер соблазнил подружку Большого Аля…

— Гав?

— Какой же ты, Клык, у нас необразованный и неотёсанный, — ехидно улыбнулась фрекен Хелена. — Поясняю для хвостатых недотёп. «Большой Аль», он же — «Лицо со шрамом», он же — Альфонсо Габриэль Капоне, являлся самым крутым и известным американским гангстером первой половины двадцатого века. Занимался, в основном, организацией проституции, игорного бизнеса и подпольной торговли алкоголем. Организовывал, а потом, так сказать, вдумчиво и целенаправленно курировал… Всё понятно?

— Гав.

— Молодец. Одобряю… Итак, дерзкий и безбашенный Джон успешно соблазнил юную подружку Большого Аля. Капоне про это узнал. Уже через сутки и Слейтера, и неверную барышню расстреляли из автоматов. То есть, напичкали свинцом — по самое не могу. Как и полагается… Вполне возможно, что и в случае с медвежьим браконьерством замешаны такие «коллекционеры» рискованных ситуаций. Мол: — «Нельзя убивать белых медведей? Совсем нельзя? Более того, за это можно получить реальный тюремный срок и солидный денежный штраф? Очень интересно и заманчиво…». Реальная версия?

— Вполне, — согласился Тим. — А что со вторым вариантом?

— Излагаю. Возможно, что речь идёт о подарке. То есть, на Шпицберген должен прибыть какой-то дорогой и заслуженный гость. Ну, очень солидный и уважаемый человек, который фанатично коллекционирует всякие природные редкости и раритеты. Или там гости… Недоверчиво качаешь головой, Брут?

— Качаю. Все сувенирные магазинчики Лонгьира буквально-таки завалены шкурами белых медведей. Естественно, импортными канадскими. Покупай — не хочу.

— Я же тебе толкую про высокопоставленных и капризных гостей. Дарить серьёзным людям подделку? Мол: — «Вот вам шкура белого медведя. Только она, извините, не местная…». Несерьёзно это, мальчик… Короче говоря, Брут, найди этих козлов. Или же козла. Найди и накажи. Так накажи, чтобы другим неповадно было — безобразничать…

— Всё сделаю. Точка, — заверил Тим. — Причём, по полной и расширенной программе… А что, фрекен, скажете по поводу странного красно-малинового домика, выстроенного на северной оконечности мыса Верпегенхукен?

— Когда я видела это строение в последний раз, то оно было тёмно-изумрудного цвета.

— Гав? — заинтересовался Клык.

— Когда это было? — мечтательно усмехнулась старушка. — Очень и очень давно. Кажется, в 1951-ом году. Или же в 1953-ем? Увы, уже не вспомнить. Склероз… Короче говоря, в Синей долине, на северной оконечности мыса Верпегенхукен, расположена инопланетная база. Научно-исследовательская? Не уверена. Возможно, что просто — база отдыха…

— Кха-кха! — возмущённо закашлялся Тим.

— Гав-в-в! — поддержал его Клык, мол: — «Да что же это такое делается-то на Свете, а? Мало нам этих телевизоров, с экранов которых постоянно и назойливо втуляют о коварных инопланетянах, которые — якобы — регулярно шастают везде и всюду по нашей прекрасной планете, так теперь и вы, бабушка, подключились к этому юмористическому процессу. И не стыдно вам, уважаемая, так насмехаться над двумя достойными и честными индивидуумами мужского пола?».

— Не стыдно, — невозмутимо набивая ароматным табаком чёрную курительную трубку, заверила фрекен Хелена. — Я, ведь, не шучу. Вот, ни капельки. Клянусь своей природной девственностью, с которой распрощалась восемьдесят семь лет тому назад. Или, всё же, восемьдесят восемь? Увы, не вспомнить. Старческий прогрессирующий склероз, извините… Так мне продолжать, орлы недоверчивые и невыдержанные? Или же, обидевшись, заткнуться и выставить вас за порог?

— Мы больше не будем, — заверил Тим. — Честное брутальное слово. Продолжайте, фрекен, продолжайте.

— Гав!

— Ладно, поверю… Итак, там располагается база инопланетян, над которой выставлен силовой защитный Купол со сферическим диаметром около двух километров. Говоришь, Брут, что проник под Купол с помощью специального тонизирующего массажа? Ерунда, ты бы и так прошёл. В любом случае. Массаж просто тебе немного помог. Организм взбодрил, ауру подправил. Не более того…

— Почему я — в любом случае — прошёл бы?

— Дотошный какой! — притворно возмутилась старушка. — Впрочем, это, если вдуматься, совсем и неплохо… Ты, Брут, понимаешь, о чём «говорят» животные?