— Значит, наш завтрашний полёт отменяется? То есть, переносится на неопределённое время? Жалко очень. Очень-очень-очень. Я уже, понимаешь, настроилась. Досада какая. Даже всплакнуть — от расстройства — захотелось…

— Всплакни, конечно, соратница. Замечательная и конгениальная идея, — одобрил Тим. — Только, если не трудно, в другом месте. Мне надо готовиться к завтрашнему полёту. И ноутбук оставь на столе, он мне в Баренцбурге понадобится.

— Всё-таки, полетишь? Не смотря ни на что?

— Я никогда не меняю принятых решений. Точка.

— Демонстрируем своё легендарное упрямство, — понятливо вздохнула Илзе. — Ладно. Не вопрос, демонстрируй… На какое время запланирован вылет?

— На девять ноль-ноль.

— В восемь сорок пять я буду возле твоего ангара. Естественно, экипированной по зимнему утеплённому варианту. И с необходимым запасом продовольствия.

— Э-э-э…

— Что такое?

— Ничего… Только не опаздывай.

— Не опоздаю. Железобетон…

Уже ближе к полуночи снегопад полностью прекратился, ветер стих, а мрачная иссиня-чёрная туча постепенно откочевала на восток.

«Спасибо тебе, Господи!», — уже засыпая, подумал Тим. — «Получается, что завтра, всё же, полетаем. То бишь, не придётся разыгрывать перед милой девушкой пошлый спектакль с внезапно-забарахлившим мотором. Мол, искра ушла в неизвестном направлении. То есть, перед рыжей латышской липучкой, я имел в виду…».

Глава одиннадцатая

Полёт на мотодельтаплане

Утро выдалось солнечным, но прохладным. Очевидно, сказывались последствия вчерашней непогоды: на уличном термометре был зафиксирован круглый и гордый «ноль», а под подошвами утеплённых сапог весело и непринуждённо похрустывал бело-сизый снег.

— Ерунда ерундовая, — бодро шагая по улицам Лонгьира, бормотал Тим. — Уже к полудню, наверняка, будет плюс пять-семь градусов, а к вечеру, глядишь, весь выпавший снежок и растает. Если, понятное дело, Господь Бог этому не воспротивится…

Он добрался до ангара, сбросил с плеч тяжёлый рюкзак, отомкнул ворота, выкатил тележку с мотодельтапланом наружу и произвёл короткое предполётное ТО: проверка показателей различных датчиков при работающем двигателе, регулировка гидравлической и охлаждающей систем, а в завершении процесса (уже, понятное дело, при выключенном движке), заправка топливного бака горючим.

Тим дотащил тележку до низенького мола, спустил «Bidulm-50» на воду (вернее, на идеально-неподвижную гладь Ис-Фьорда), развернул летательный аппарат боком и зафиксировал его на месте с помощью двух специальных штырей-якорей, вдавленных — через проушины в корпусе катамарана — в податливый песчаный грунт. После этого он вернулся к ангару, забрал оставленный там накануне винчестер, запер ворота, подхватил на плечи рюкзак, оттранспортировал его к мотодельтаплану и закрепил (предварительно достав из рюкзака пухлый полиэтиленовый пакет), в грузовой сетке, расположенной за задним сиденьем. Винчестер же был вставлен в специальную прорезь в корпусе. Вставлен и зафиксирован «до щелчка».

Всё, можно было взлетать. Естественно, вытащив из грунта штыри-якоря, оттолкнувшись от берега и заняв место пилота.

Закурив, Тим взглянул на наручные часы и — то ли удовлетворённо, то ли расстроено — отметил:

— Восемь сорок, а напарницы до сих пор нет. Передумала, понятное дело, мол, холодновато будет для нежного девичьего организма. Ну, и ладно. Подумаешь. Оно, если вдуматься, и к лучшему…, — бросил взгляд в сторону складских ангаров и — то ли расстроено, то ли восхищённо — хмыкнул: — Смотри-ка ты, идёт. Липучка рыжая…

— Защитникам и охранителям дикой природы — привет! — подойдя к берегу фьорда, поздоровалась Илзе.

— Репортёрам — аналогично. А также — курсанткам, возжелавшим освоить высокое искусство полётов на мотодельтаплане.

— Жду ваших указаний, господин инструктор.

— Рюкзачок сними.

— Сняла, господин инструктор.

— Курсант Вылкаст!

— Здесь!

— Отставить! На моё обращение следует отвечать: — «Я!». Пробуем ещё раз… Курсант Вылкаст!

— Я!

— Смирно! Молодцом… Вольно! Итак, доложись-ка по форме одежды.

— Полушубок на оленьем меху…

— Отставить! Так не пойдёт, — начальственно нахмурился Тим. — Изволь начать в обратном порядке. То бишь, с нижней одежды. И нечего тут смущаться и краснеть. Речь, просто-напросто, идёт о здоровье курсанта, вверенного мне на попечение. Погода нынче стоит холодная. Поэтому хотелось бы избежать незапланированных переохлаждений и неожиданных простуд. Не более того… Итак?

— Ну, лифчик и трусики. Поверх — термобельё…

— Чьего производства — термобельё?

— Кажется, голландского. Или же английского? — засомневалась Илзе. — Не помню точно… А что? Это имеет какое-то значение?

— Имеет. Причём, очень большое. К примеру, если бы на тебе было надето термобельё китайского производства, то о сегодняшнем полёте пришлось бы сразу забыть. Тебе забыть, курсант женского пола, я имею в виду… И крепко запомни на будущее. Самое лучшее и надёжное термобельё — финское. За ним идут — по ранжиру — норвежское, канадское и шведское.

— Спасибо за совет, господин инструктор. Обязательно запомню… Разрешите продолжать?

— Разрешаю, — вальяжно кивнул головой Тим, которому всё происходящее начинало даже нравиться. Напоминало какую-то откровенно-детскую игру, но — вместе с тем — и интересную. Почему бы, в конце-то концов, и не поиграть немного, давая огрубевшей брутальной Душе кратковременный отдых?

Девушка продолжила:

— Верхняя часть торса: собачья шапка-ушанка с крепкими шнурками-завязками, тёплый свитер двойной вязки, шарф из овечьей шерсти, полушубок на оленьем меху и толстые-толстые вязаные перчатки. Нижняя часть торса: ватные штаны — в таких местные шахтёры спускаются в угольный забой, а также носки — обычные и шерстяные.

— Обувь?

— Зимние ботинки на толстой подошве. Входят в экипировку норвежских военных. Всё, доклад закончен.

— Придётся внести в твой гардероб одно изменение, — многозначительно покачал головой Тим. — Уточняю. Существенное и важное изменение.

— Какое? — насторожилась Илзе.

— Шапка не годится.

— Почему?

— По кочану, — Тим склонился над пухлым полиэтиленовым пакетом. — Вот, держи. Это — шерстяной наголовник с прорезями для глаз и рта. Чтобы щёки ненароком не обморозить в полёте. Ледяной поток встречного воздуха и всё такое прочее… А это — лётный утепленный шлемофон. Надевается поверх наголовника.

— Встроенные (вшитые?), громоздкие наушники. От каждого из них отходит по толстому проводу. Провода замыкаются на чёрной продолговатой коробочке… Что это такое? Зачем?

— Затем. Портативная лётная рация. Чтобы члены экипажа во время полёта могли поддерживать между собой полноценную связь. Много ли накричишь сквозь шум работающего двигателя? Так, только крохи сущие. И то далеко не всегда… Смотри, у меня имеется точно такой же комплект. Наблюдай внимательно… Вот так правильно надевается наголовник. А поверх него пристраивается шлемофон и надёжно фиксируется с помощью застёгнутого ремешка… Ну, и как я тебе?

— Знатная страхолюдина, — язвительно хихикнула Илзе. — Ты и без этих лётных причиндалов был не очень — в плане внешности. То есть, откровенно не дотягивал до гламурных красавчиков с обложек модных глянцевых журналов. А сейчас, и вовсе… Б-р-р-р! Во сне увидишь — от страха описаешься.

— Ну-ну, — обиженно набычился Тим. — Сейчас на тебя, курсант, посмотрим. Давай, напяливай амуницию… Ну, знаешь! Тебе даже идёт. Похорошела просто несказанно.

— Подкольщик, тоже мне, выискался…

— Отставить!

— Есть, отставить!

— То-то же… Значится так. Объясняю порядок осуществления связи в полёте. Чёрная коробочка одновременно является передатчиком, приёмником и записывающим устройством. На ней расположено две кнопки — белая и красная. Нажимаешь на белую, и в моих наушниках начинает тоненько пиликать зуммер, сигнализируя о твоём горячем желании поболтать. Я, естественно, тоже жму на белую кнопочку. Всё, связь установлена. Общаемся… Всё ясно?