Я стянул очки-терминал и провёл ладонью по векам. Маленький зал реммастерской «Панцирной рыбы» перестал расплываться, всё равно я его практически не видел. Я уже пережил смерть любимой, но пережить её ещё раз в таких подробностях оказалось сложнее. Когда я уходил, Флоя так же безучастно стояла на том месте, где проводила ремонт, даже, кажется, позу не сменила. Правда, в последнем я не уверен, как и в том, где и как бродил несколько часов, пока не наткнулся на светящуюся вывеску очередного «увеселительного» заведения, чего-то среднего между гостиницей, игорным домом, борделем и баром с рестораном. Одинокая мысль в совершенно пустой голове заставила меня поискать в чёрной спецполицейской броне карман. К моему удивлению, терминал действительно обнаружился там. Список. Да, точно, в рекомендованных командиром «Рыбы» этот притон не значился. Вот и замечательно, хоть не встречу никого знакомого.
Разумеется, первым человеком, с которым я буквально столкнулся на пороге, была Нурс. В другом состоянии я бы сделал «фейсплам», но сейчас машинально отметил, что нофо опять в своих прозрачных шмотках да ещё изрядно навеселе. И с двумя мужиками. Каждого цепко держала «под руку». Их одежда тоже была очень далека от понятия «классический гардероб». Я хотел просто пройти мимо, но, в конце концов, она обещала мне помочь с терминами. Да и спеца по нужному профилю лучше, пожалуй, здесь мне и не найти.
– Какое тут пойло самое забористое? – не утруждаясь приветствием, хмуро спросил я. Уж не знаю, что было написано на моём лице, но от лёгкого толчка тонкими, хрупкими девичьими пальчиками оба довольно накачанных мужика едва не улетели. На лице Латты появилась предвкушающая улыбка.
– Слушай, Мерх, обожаю такие вопросы! Но тут ПОКАЗЫВАТЬ надо. Местный бармен ничего так, но полная посредственность в плане импровизаций. Поможешь уговорить?
Проснувшись, я некоторое время даже не пытался понять, где я, что со мной. Одеяло, простыня, и я в кои-то веки сплю без одежды. Спал, а теперь выспался. Солнце светит в окно, как дома. Почему, как? Я распахнул глаза, но не вскочил, а спокойно сел. На душе было спокойно. Действительно кровать, действительно окно, и косые солнечные лучи, слегка отдающие оранжевым. Ничего удивительного, звезда Йорка даёт именно такой спектр. И постельное бельё ничуть не похоже на земное, правда, и на типовой комплект из жилого модуля, больше напоминающий туристический спальник, тоже не тянет. О, да здесь нормальный водяной душ есть. А ещё…
Н-да. Воспоминания о прошедших вечере, ночи и утре, как выяснилось, сохранились у меня почти в полном объёме. Не полностью, некий отрывок пропал, и всё начиналось с того, что мы за стойкой вместе с Латтой и ещё несколькими товарищами. Гм. Я бы сказал, «химичим», но тут, скорее, подошел бы термин «алхимичим». Выбор в баре был большой, разрешённых и запрещённых даже здесь «стимов» хватало. У игловолосой оказались потрясающие знания в этом деле, причём как практических, так и в фармакологии и даже в физиологии нервной системы. Это подтвердил местный «зельевар». После того как Нурс запинала одного мордоворота-вышибалу, а двух местных братков-гата буквально за тридцать секунд накурила, хозяин заведения внезапно проникся сошедшей на него удачей и привёл своего спека. Боже, надеюсь, то заведение ещё цело. Когда мы уходили, народ как раз втягивал дым некоего произведения токсикологического искусства, поименованный наёмницей «тектоническим фугасом». Мы пошли в другое заведение, а потом ещё и ещё. Я плакал, смеялся, забывал о своей боли и вспоминал о ней, потом снова забывал. Будто за сутки прожил другую жизнь. Не инженера с Земли и не мерха с Каллиги, а отдельную, свою собственную. С закономерным итогом.
На тумбочке я без особого удивления обнаружил короткую записку на листе неопластика. Примерно что-то в этом роде я и ожидал. Наёмница не могла не выпендриться, и откуда ей знать, что в другой Вселенной на одной из планет всё ещё вполне обыденно чернилами и карандашами пишут на бумаге?
«Было охренеть! – кривыми печатными буквами сообщало послание. – Я почти влюбилась».
Я передёрнул плечами: чур меня, чур! В какой-то момент очередная «запивка» на пару десятков минут заставила меня забыть, что Наты больше нет, а девушка рядом со мной – не она. Забеспокоившись после некоторого просветления в мозгах, я обнаружил Латту плачущей в туалете. На мой вопрос она ответила односложно: «Завидую». Даже не понял чему.
Мне, наверное, должно быть сейчас очень стыдно. Попрал память, и всё такое, но стыдно не было. И не потому, что «я был не в себе», а потому, что я опять был нормальным. Мне больше не хотелось придушить Флою, разобрать на части Пака с Еном, хотя, уверен, успокойся я традиционным способом, осадочек бы остался. Я принял смерть жены тогда, в подземелье под Центром, но так и не смог принять этот мир. Эту вселенную. Не смог простить того, что она отняла у меня самое дорогое, хотя сама когда-то, получается, и дала. Наёмница сделала невозможное, за столь короткий срок примирила с реальностью. Кажется, я знаю, почему Юн и Делонга за неё так держатся. Судя по некоторым оговоркам, она «вытащила» их из подобной ситуации, может быть, так же. Интересно, сколько этой «хрупкой девушке» лет на самом деле? Тьфу, ладно. Мне было бы мучительно стыдно, если бы я воспользовался таким способом «прийти в себя» при живой жене, но всё, что у меня осталось от супруги, – видеозапись её последних минут, мои воспоминания, наши дети и неоплаченный долг тем, из-за кого всё это началось. Это факты. Слёзы и эмоции к ним больше никак не относятся. С этим я буду жить и растить детей. Но, спасибо Латте, мне будет не больно от того, что я это делаю: и живу, и ращу.
Машинально перевернув лист, я увидел ещё одну строчку. «В следующий раз всё-таки на сухую!» Почему-то очень захотелось поплевать через левое плечо.
Эпилог. Потерянная
Она открыла глаза. Сон, такой яркий, цветной и бессмысленный, почти мгновенно выветрился из памяти. А жа…
– Проснулась, красно солнышко?
– Дядя?! – Девушка распахнула глаза и обнаружила сразу несколько вещей. Во-первых, она умудрилась заснуть сидя. Кто бы мог подумать, тренировки действительно помогли. Во-вторых, сидит она не просто так, а пристёгнутой к десантному ложементу, который, в свою очередь, вместе с двадцатью семью такими же, установлен в десантном отсеке малого кросс-шаттла. А в-третьих, проведать её сон действительно пришёл дядя, да не просто дядя, а Иоган рем Пау, между прочим, полковник вооружённых сил Империи. Ой, нет, какой полковник? Генерал!
– Господин генерал, офицер Натана…
– Да вольно же, вольно! Оглушила старика, – шутливо погрозил пальцем старший по званию. – Тут, как видишь, мы одни. Ты точно не передумала?
– Служить в действующей? Ну разумеется, нет! Сколько раз можно повторять?!
– Тише, тише. – На этот раз пожилого мужчину едва не снесло звуковой волной. – Я же не просто так спрашиваю, я волнуюсь. Сама понимаешь, после той аварии.
– Аварии?
– Понимаю, тебе неприятны напоминания об этом инциденте, да и несколько лет в коме. Я бы тоже постарался забыть и не вспоминать. Вот врачи говорят…
– Ах это. – Смутное воспоминание, как она лезет в какую-то капсулу. Дядя и отец отговаривали её, но желание послужить Родине сразу и максимально, гхм, героически сыграло злую шутку. Участие в экспериментах вообще не самый умный поступок. – Врачи говорят, что я здорова, полностью и совершенно. А о годах бреда и неподвижности вспоминать… я что, дура?
– Нет, Ната, ты, конечно, не дура. Ты умница. – Генерал потрепал племянницу по коротким волосам. – И ты последняя из рода Вил сейчас, помни это и береги себя. Пусть ты и стала в результате сильнее.